Опубликовано в журнале, Врач, №11, 2010

Пульсурежающая фармакотерапия при синусовом ритме

В. Олейников, доктор медицинских наук, профессор, А. Кулюцин, кандидат медицинских наук, М. Лукьянова,
Медицинский институт Пензенского государственного университета

Частота сердечных сокращений является независимым фактором риска общей и кардиоваскулярной смертности. В обзоре рассмотрены благоприятное прогнозмодифицирующее влияние селективного урежения синусового ритма с использованием современного арсенала фармакологических групп.

Ключевые слова: частота сердечных сокращений, фармакологическая коррекция, β-адреноблокаторы, антагонисты кальция, ивабрадин.

Heart rate lowering pharmacotherapy in sinus rhythm
Professor V. Oleinikov, MD; A. Kulyutsin, Candidate of Medical Sciences; M. Lukyanova
Medical Institute, Penza State University

Heart rate is an independent risk factor for overall and cardiovascular mortality. The review considers the favorable prognosis-modifying impact of selective sinus rhythm lowering, by applying the current arsenal of pharmacological groups.

Key words: heart rate, pharmacological correction, β-adrenoblockers, calcium antagonists, ivabradine.

В последние десятилетия широко обсуждается роль симпатической нервной системы (СНС) в патогенезе сердечно-сосудистых заболеваний, в частности при артериальной гипертонии (АГ), ишемической болезни сердца (ИБС), синдроме хронической сердечной недостаточности (ХСН), метаболическом синдроме (МС). Наиболее доступным для физикальной диагностики проявлением гиперсимпатикотонии служит повышенная частота сердечных сокращений (ЧСС). За последние 20 лет опубликованы результаты более 20 эпидемиологических исследований с включением более 280 тыс. человек, посвященных оценке клинического значения ЧСС при синусовом ритме.

Негативный прогноз, связанный с повышенной ЧСС, распространяется на разные категории больных. Так, проспективное наблюдение за пациентами с АГ показало, что каждое увеличение ЧСС покоя на 10 в минуту ассоциировано с ростом общей и сердечно-сосудистой смертности соответственно на 20 и 14% [39]. Ряд исследователей указывают на взаимосвязь между ЧСС в покое и смертностью у пациентов с АГ, МС и у лиц пожилого возраста [51-54, 56, 57]. C. Pepine и соавт. в рамках международного исследования INVEST проанализировали данные, касающиеся 22 192 пациентов с АГ и стабильной ИБС, которые были рандомизированы в группы верапамила СР и атенолола [58]. Увеличение исходной ЧСС в покое ассоциировалось с повышением риска неблагоприятных исходов (смерть от всех причин, нефатальный инфаркт миокарда - ИМ, нефатальный инсульт) в течение 2,7 года наблюдения, у пациентов с ЧСС в покое более 100 в минуту риск оказался в 2 раза выше, чем при более низкой ЧСС.

ЧСС статистически значимо коррелирует с тяжестью и прогрессированием атеросклероза, что подтверждено А. Perski и соавт. при проведении коронарографии у мужчин, перенесших ИМ в молодом возрасте [59, 60]. Согласно результатам проведенного недавно исследования [38], высокая ЧСС ассоциировалась с повышенным риском коронарного атеротромбоза. В отдельных работах показано, что увеличение ЧСС в покое связано с повышенной ригидностью артерий, пониженной васкулярной растяжимостью и высокой скоростью распространения пульсовой волны [52]. И, наконец, высокая ЧСС может свидетельствовать о дисбалансе автономной нервной системы, являясь маркером симпатической гиперактивности [29, 55, 67].

Установлено, что повышенная ЧСС сопровождается ростом сердечно-сосудистой заболеваемости и смертности не только среди больных, но и в общей популяции [26, 28, 36]. По данным Фремингемского исследования, увеличение ЧСС в состоянии покоя ассоциируется с повышением смертности от всех причин (коронарной, внезапной, цереброваскулярной) вне связи с другими факторами риска [40]. В результате анализа имеющейся информации большинство исследователей считают увеличение офисной ЧСС независимым фактором риска развития сердечно-сосудистых заболеваний и смерти [27, 35, 48, 64].

В связи с изложенным выше в 2007 г. при Европейском обществе кардиологов (ЕОК) создана рабочая группа по ЧСС. Опубликован Консенсус рабочей группы "Частота сердечных сокращений в покое при кардиоваскулярных заболеваниях". Анализ доказательной базы о роли ЧСС как фактора риска позволил сделать следующий вывод: исследования последних лет демонстрируют непрерывное повышение риска при ЧСС, превышающей 60 в минуту [31]. Также в 2007 г. опубликовано Руководство ЕОК "Предупреждение кардиоваскулярных заболеваний в клинической практике", где ЧСС покоя впервые признана независимым фактором риска как общей, так и кардиоваскулярной смертности [37].

В завершенном в 2008 г. исследовании BEAUTIFUL впервые проанализировали связь между ЧСС и прогнозом в группе больных (5438 обследованных), получавших в дополнение к стандартной терапии плацебо; анализ показал, что ЧСС >70 в минуту позволяет идентифицировать лиц с более высоким риском сердечно-сосудистых осложнений [33].

Гипотезу о роли ЧСС как модифицируемого фактора риска убедительно подтверждают исследования, посвященные фармакологической коррекции ЧСС, в которых показана прямая взаимосвязь между урежением сердечного ритма и смертностью при терапии р-блокаторами (ББ) у пациентов, перенесших ИМ или страдающих ХСН [17, 42, 43, 50].

Системный мета-анализ, посвященный долговременным эффектам лечения ББ, убедительно продемонстрировал, что снижение ЧСС на 10,7 в минуту ассоциировано со снижением сердечно-сосудистой смертности у больных, перенесших ИМ, на 17,4% [23] и уменьшением случаев нефатального ИМ на 18% [43]. Наряду с напряжением стенки левого желудочка и сократимостью ЧСС является одним из главных факторов потребления кислорода миокардом.

У больных со стабильной ИБС увеличение ЧСС закономерно предшествует возникновению ишемии миокарда при физической нагрузке [18, 31]. Частота появления стенокардии во время ходьбы у больных, получающих лечение по поводу ИБС, зависит от средних значений ЧСС: у больных с частотой синусового ритма >80 в минуту приступы стенокардии возникают в 2 раза чаще, чем у пациентов с ЧСС 60 в минуту [62]. Вероятность развития ишемии миокарда пропорциональна исходному уровню, амплитуде и длительности повышения ЧСС [9].

Данные клинических исследований свидетельствуют о том, что при хронической ИБС снижение ЧСС обеспечивает не только более полноценный контроль симптомов, но также улучшает выживаемость данной категории больных [8, 12, 34].

Эффект снижения ЧСС при АГ не столь однозначен. Так, в систематическом обзоре и мета-анализе, выполненных в Колумбийском университете (США) [11], показано, что (в отличие от пациентов с ИМ и ХСН) уменьшение ЧСС с помощью ББ у больных АГ сопровождается увеличением риска неблагоприятных сердечно-сосудистых исходов и общей смертности. В качестве возможного объяснения рассматривается нарушение синхронизации между исходящей и отраженной пульсовыми волнами, когда последняя возвращается в систолу (вместо диастолы), тем самым увеличивая центральное давление в аорте и постнагрузку на левый желудочек [11].

Информация о важности ЧСС в клинической практике нашла отражение в принципах контроля частоты синусового ритма и целевых границах снижения офисной ЧСС при некоторых заболеваниях и синдроме ХСН, представленных в Европейских и национальных рекомендациях. Как ни странно, другие, вполне доступные в настоящее время клинически адаптированные инструментальные методы контроля пульсурежающей терапии до сих пор вообще не рассматривались.

Целевые границы снижения ЧСС
Эффективные дозы пульсурежающих фармакологических средств, даже с одинаковым механизмом действия, могут существенно различаться у разных пациентов, поэтому в клинической практике необходимо использовать не фиксированные дозы препаратов, а вызывающие отчетливый эффект урежения ЧСС [7]. R. Gorlin еще в 1976 г. писал, что с целью снижения частоты ритма "...необходимо во всех случаях искать эффективную дозу β-блокаторов, и реальным путем для этого служит наблюдение за степенью уменьшения пульса в покое" [1].

Исторически сложилось так, что наибольшее развитие в исследовательской и клинической практике получило определение ЧСС в условиях физического и эмоционального покоя - так называемая офисная ЧСС. Это объясняется простотой исследования данного показателя и достаточно высокой прогностической значимостью. Впервые попытка систематизации эпидемиологических данных о влиянии уровня ЧСС покоя на продолжительность жизни предпринята в 1945 г. Тогда точкой отсчета, выше которой возникал риск сердечно-сосудистых осложнений, считалась ЧСС 99 в минуту. Эволюция отношения к пороговому значению ЧСС в исследованиях, посвященных этому вопросу, видна из данных, представленных в таблице.

Величина порогового значения ЧСС в исследованиях разных лет

Исследование	Год	Критический уровень ЧСС, в минуту	Источник
US Army officers	1945	99	Levy R. // JAMA. - 1945; 129: 585-588
Israeli government employees	1973	90	Medalie J. // J. Chronic Dis. - 1973; 26: 329-349
Chicago Western Electric	1980	89	Dyer A. // Am. J. Epidemiol- 1980; 112: 736-749
Framingham	1985	87	Kannel W. // Am. Heart J. - 1985; 109: 876-885
NHANES	1991	84	Gillum R. // Am. Heart. J. - 1991; 121: 172-177
CASTEL	1999	80	Palatini P. // Arch. Intern. Med. - 1999; 159: 585-592
Post-MI	2005	75	Mausse O. // J. Electrocardiol. - 2005; 38: 106-112
Post-CABG	2006	70	Mehta R. // Am. Heart. J. - 2006; 152: 80126
Vascular surgeri	2006	65	Don Poldermans // J. Am. Coll. Cardiol. - 2006; 48: 964-969

Очевидна тенденция к снижению условного критического уровня, что постепенно привело к офисной величине 65 в минуту [25].

Несмотря на большой арсенал способов как дискретной, так и перманентной оценки хронотропной функции сердца, в первую очередь холтеровского мониторирования ЭКГ, до настоящего времени не проводили контролируемых исследований, верифицирующих целевые уровни ЧСС по более информативным показателям, чем офисные. Вместе с тем использование доступной аппаратуры, позволяющей быстро обрабатывать любые массивы частотных показателей сердечного ритма, могло бы принципиально изменить наши представления о допустимых границах снижения ЧСС при различных заболеваниях. Так, по мнению Х. Copie и соавт. [22], ЧСС, оцениваемая при суточном мониторировании ЭКГ, имеет даже более высокое прогностическое значение, чем определение фракции изгнания левого желудочка, используемое обычно как прогностический индекс. Отсутствие эпидемиологических данных о пороговых значениях ЧСС, определяемых иными методиками, чем подсчет в покое, делает актуальным поиск новых подходов к углубленному частотному анализу синусового ритма [5].

Фармакологические средства пульсурежающей коррекции ЧСС
Выделяют 3 наиболее распространенные группы лекарственных препаратов, модулирующих частоту синусового ритма за счет влияния на функцию синоатриального узла: ББ, антагонисты кальция (АК), преимущественно недигидропиридинового ряда, и ингибиторы F-каналов синусового узла.

Существуют и другие классы препаратов, влияющих на ЧСС опосредованно - через сосудодвигательный центр или симпатовагальные взаимодействия. К ним можно отнести препараты центрального действия, сердечные гликозиды, ингибиторы ацетилхолинэстеразы, психотропные модуляторы. Однако их влияние на ЧСС является неспецифичным, зачастую не достигает клинической значимости и трудно управляемо, поэтому применение данных классов лекарственных средств для коррекции ЧСС в практической работе нерационально.

β-адреноблокаторы.
Поскольку частота ритма сердца является клиническим маркером симпатической активности, наиболее логично для коррекции ЧСС применять лекарственные средства, способные предотвращать активацию СНС либо устранять патофизиологические эффекты уже состоявшейся гиперсимпатикотонии. Последний механизм лежит в основе фармакологических эффектов ББ, введенных в клиническую практику более 40 лет назад. Первоначально их использовали в качестве антиаритмических средств и для лечения стенокардии, в последующем круг показаний был существенно расширен. В настоящее время ББ применяют для лечения стабильной стенокардии всех функциональных классов, доказана эффективность этих препаратов при острых формах ИБС, их применяют в лечении АГ, наджелудочковых и желудочковых нарушений ритма, для контроля ЧСС у больных мерцательной аритмией, они увеличивают продолжительность жизни больных с ХСН [47].

Не вдаваясь в нюансы механизма действия, отметим, что в основе положительного клинического эффекта всех ББ лежит их способность ослаблять физиологические и патофизиологические эффекты норадреналина и адреналина, которые опосредуются α- и β-адренергическими рецепторами.

Исследования уровня норадреналина в крови с использованием высоких экспериментальных технологий (микронейрография, спектральный анализ) позволили установить, что ББ устраняют многие токсические эффекты, характерные для катехоламинов [21]:

перенасыщение цитозоля кальцием;

прямое некротизирующее действие на кардиомиоциты;

стимулирующее влияние на клеточный рост и апоптоз кардиомиоцитов;

прогрессирование фиброза миокарда и гипертрофии миокарда левого желудочка;

повышенный автоматизм миоцитов и фибрилляторное действие;

гипокалиемию;

проаритмическое действие;

повышенное потребление кислорода миокардом;

гиперренинемию;

тахикардию.

Общепринятой классификации ББ не существует. Препараты, применяемые для длительной терапии сердечно-сосудистых заболеваний, удобно разделить на следующие группы в зависимости от наличия или отсутствия вазодилатирующих свойств и β₁-адреноселективности [6]:

ББ без вазодилатирующих свойств: неселективные (пропранолол, надолол, окспренолол, соталол, тимолол и др.); β₁-селективные (атенолол, бетаксолол, бисопролол, метопролол и др.);

ББ с вазодилатирующими свойствами: неселективные (буциндолол, карведилол, лабетолол, пиндолол и др.); β₁-селективные (небиволол, целипролол и др.) [20, 66, 70].

В настоящее время ББ занимают лидирующее положение среди пульсурежающих препаратов благодаря множеству подтвержденных с позиций доказательной медицины важнейших клинических эффектов у больных с различной кардиоваскулярной патологией, в основе развития которой лежит патологическая гиперактивность симпатического звена вегетативной нервной системы. Именно в отношении данного класса препаратов наиболее полно определены целевые уровни ЧСС покоя при лечении отдельных нозологических форм. Считается доказанным, что благоприятное влияние ББ на прогноз возможно лишь в случае, если они вызывают отчетливую блокаду β-адренорецепторов. О наличии последней в клинике можно судить по степени уменьшения ЧСС. Показано, что при лечении ББ оптимальной является ЧСС 55-60 в минуту [7]. В рекомендациях Американской ассоциации кардиологов по лечению стабильной стенокардии напряжения отмечается, что у больных с тяжелой стенокардией при применении ББ можно добиваться ЧСС и <50 в минуту при условии, что "такая брадикардия не вызывает неприятных ощущений и что при этом не развивается блокада" [7]. Менее конкретны рекомендации по применению ББ при ХСН: "...снижение ЧСС является отражением успешного применения ББ у больных с ХСН. Уменьшение ЧСС минимум на 15% от исходной величины характеризует правильное лечение ББ больных с ХСН" [7].

Между тем в практическом здравоохранении не всегда удается достичь адекватного контроля ЧСС при использовании ББ. Реально назначаемые их дозы часто не соответствуют рекомендуемым [3], что связано с опасением развития побочных эффектов, хотя при использовании высокоселективных ББ они встречаются редко. Помимо этого, ББ имеют ряд относительных и абсолютных противопоказаний [30, 45, 68], ограничивающих их применение.

Указанные свойства не позволяют считать ББ идеальным классом пульсурежающих лекарственных средств.

Антагонисты кальция.
В широком смысле АК называют вещества, которые устраняют влияние на гладкую мускулатуру ионизированного кальция, воздействуя на движение этих ионов через мембрану клеток, либо на связывание/высвобождение их из саркоплазматического ретикулума. АК не оказывают антагонистического влияния в отношении ионов кальция, поэтому для их обозначения используют термин "блокаторы медленных кальциевых каналов" [4].

Различают 5 основных типов медленных кальциевых каналов [13, 41]. Точкой приложения АК, применяемых в кардиологии, являются медленные кальциевые каналы L-типа, локализованные преимущественно в синоатриальном узле, атриовентрикулярных путях, волокнах Пуркинье, гладкомышечных клетках сосудов [7].

АК различаются по химической структуре, фармакокинетике и фармакологическим свойствам, вследствие чего выделяют 3 их подгруппы: фенилалкиламины (подгруппа верапамила), бензодиазепины (подгруппа дилтиазема) и дигидропиридины (подгруппа нифедипина).

В клинических и экспериментальных исследованиях показаны определенные различия в действии разных АК на тонус СНС. В частности, длительный прием дигидропиридиновых АК приводил к активации СНС, что объясняется гипотонией и рефлекторным увеличением ЧСС [49].

Фенилалкиламины и бензодиазепины оказывают значительно менее выраженное периферическое вазодилатирующее действие. В их эффектах преобладает отрицательное влияние на автоматизм синусового узла, замедление атриовентрикулярной проводимости, отрицательное инотропное действие вследствие влияния на сократимость миокарда. Эти свойства сближают верапамил и дилтиазем с ББ. Именно они могут быть использованы для селективного воздействия на ЧСС у пациентов без сердечной недостаточности или выраженного снижения сократимости миокарда в случаях, когда ББ противопоказаны, не переносятся или недостаточно эффективны [7, 46].

В качестве препарата, потенциально способного изолированно регулировать частоту синусового ритма, испытывали блокатор кальциевых каналов T-типа - затебрадин. Однако углубленные исследования показали, что в дозах, необходимых для снижения ЧСС, препарат увеличивает продолжительность интервала QT на ЭКГ, что, как известно, может провоцировать развитие желудочковой тахикардии типа torsades de pointes [19].

Недигидропиридиновые антагонисты кальция урежают сердечный ритм в меньшей степени (примерно в 2 раза), чем ББ. В максимальной дозе дилтиазем урежает синусовый ритм на 6,9 в минуту, а верапамил - на 7,2, в то время как при приеме атенолола или метопролола ЧСС уменьшается на 15 в минуту [14]. В рандомизированном клиническом двойном слепом исследовании VAMPHYRE сравнивали эффективность и влияние Изоптина СР 240 мг и амлодипина у больных АГ на симпатическую активность [46]. Антигипертензивный эффект препаратов был сходным, однако верапамил СР в отличие от амлодипина значительнее снижал активность СНС.

Мы не обнаружили исследований, определяющих целевые уровни ЧСС при лечении АК больных с кардиоваскулярной патологией. Возможна ли экстраполяция принципов дозирования ББ на недигидропиридиновые АК, покажут специально спланированные клинические испытания. С учетом доказательной базы можно утверждать, что АК не могут в полной мере заменить ББ у больных с повышенной ЧСС на фоне ХСН [7]. Вместе с тем при лечении больных АГ с высоким тонусом СНС, элементами МС пульсурежающие АК становятся все более серьезными конкурентами ББ вследствие способности эффективно контролировать уровень АД и метаболической нейтральности. Так, при вторичном анализе исследования ASCOT-BPLA не обнаружено доказательств того, что у больных с неосложненной АГ и высокой ЧСС антигипертензивная терапия, основанная на ББ атенололе, была более эффективной, чем терапия, основанная на АК амлодипине [61]. Возможная диссинхрония исходящей и отраженной пульсовых волн, возникающая при контроле ЧСС ББ и ассоциированная с увеличением риска неблагоприятных сердечно-сосудистых исходов и общей смертности среди больных АГ [11], является веским основанием для применения в клинической практике лекарственных средств, сочетающих урежение ритма со снижением тонуса резистивных сосудов, что характерно для подгруппы недигидропиридиновых блокаторов медленных кальциевых каналов.

Ингибиторы F-каналов синусового узла.
Перечисленные выше классы препаратов наряду со способностью влиять на хронотропную функцию синусового узла обладают множеством как полезных, так и неблагоприятных эффектов, возникающих со стороны сердца, сосудов, других систем организма. Именно отсутствием высокой селективности фармакологических средств в воздействии на синусовый узел и объясняется использование субоптимальных дозировок урежающих ритм препаратов и, как следствие, столь редкое достижение адекватного контроля ЧСС в клинической практике [3].

Такое положение вещей определило интерес фармакологов к поиску новых препаратов специфического действия, способных избирательно снижать ЧСС. Среди ионных токов, участвующих в образовании потенциала действия и регуляции спонтанной диастолической деполяризации синусового узла, наиболее важен пейсмекерный ток I_f [71]. Он является смешанным и состоит из направленного внутрь клетки тока ионов натрия и (в меньшей степени) направленного наружу тока ионов калия. Поток положительно заряженных ионов внутрь клетки определяет диастолическое изменение деполяризации [10].

Ивабрадин - продукт научного поиска и длительных исследований по созданию селективного препарата, направленного исключительно на снижение ЧСС. С момента открытия в специализированных клетках синусового узла F-каналов и ионного I_f-тока до синтеза молекулы ивабрадина, специфически ингибирующего I_f-ток, прошло около 10 лет. Завершение доклинических и контролируемых клинических исследований, подтверждающих эффективность и безопасность ивабрадина, позволило Европейскому агентству по контролю за лекарственными средствами в 2005 г. утвердить инструкцию к ивабрадину (Кораксан, Лаборатории Сервье, Франция) как первому ингибитору I_f-тока, разрешенному к применению.

По механизму действия он является специфическим ингибитором ионных токов I_f, уменьшающим скорость медленной спонтанной диастолической деполяризации [2]. Особенностью фармакодинамики ивабрадина является ингибирующая активность только по отношению к открытым F-каналам. Анализ специфических свойств связывания препарата с F-каналами обусловил концепцию "зависимой терапевтической полезности", согласно которой чем чаще открываются каналы, тем выше уровень связывания ивабрадина. Таким образом, эффективность ивабрадина возрастает при увеличении ЧСС, т.е. именно тогда, когда ее снижение особенно необходимо [24].

В сравнении с ББ и АК ивабрадин можно назвать представителем принципиально нового класса лекарственных средств; сложившаяся доказательная база позволяет оценить значение этого препарата в клинической практике. Ивабрадин исследовали в качестве препарата для монотерапии, сравнивали с плацебо, ББ и АК, что позволило расширить представления о его достоинствах, безопасности и соотношении польза/риск [15]. В качестве стандартного доказательства антиангинальной эффективности ивабрадина принято считать улучшение переносимости пациентом нагрузок при велоэргометрии или ином тестировании [63]. При этом уменьшение либо исчезновение индуцированных нагрузкой ангинозных приступов должно быть верифицировано уменьшением или исчезновением ишемии, что подтверждало бы отсутствие "маскировки" стенокардии аналгезирующим действием испытуемого препарата.

Первое крупное рандомизированное двойное слепое исследование по оценке "чистого" урежения ЧСС выполняли в соответствии с приведенными принципами контроля; в нем участвовали 360 больных ИБС из различных кардиологических центров Европы, с документированным стенозирующим поражением коронарных артерий и индуцированной нагрузочными тестами депрессией сегмента ST. Ивабрадин в дозе 20 мг/сут достоверно (по сравнению с плацебо) увеличивал время до возникновения стенокардии и время до появления депрессии сегмента ST. ЧСС в состоянии покоя была на 15 в минуту меньше, чем в группе плацебо. Несмотря на значительное урежение ЧСС, ивабрадин вызывал очень небольшое снижение АД [16].

В двойном слепом 4-месячном исследовании INITIATIVE 939 больных образовали группы, получавшие ивабрадин (10-20 мг/сут) и атенолол (50-100 мг/сут). При сопоставлении в группах антиангинальной и антиишемической эффективности достоверных различий не получено, что доказывает клиническую эффективность ивабрадина. Также было показано, что применение ивабрадина у больных с доказанной ИБС позволяет считать этот препарат одним из самых безопасных антиангинальных средств с минимальным количеством побочных эффектов [69].

В крупном рандомизированном двойном слепом исследовании (1195 больных стабильной стенокардией) по испытанию ивабрадина и амлодипина общая продолжительность нагрузки и время до возникновения ангинозного приступа также статистически не различались [65].

В 2008 г. опубликованы результаты исследования BEAUTIFUL, в которое были включены почти 11 тыс. пациентов из 33 стран мира. В ходе исследования продемонстрировано, что у больных стабильной ИБС с дисфункцией левого желудочка с ЧСС >70 в минуту прием ивабрадина снижает риск всех коронарных событий на 22%, риск фатального и нефатального ИМ - на 36%, потребность в реваскуляризации - на 30%. Исследование впервые показало благоприятное влияние на прогноз селективного урежения ритма сердца в отношении коронарных событий даже у пациентов, уже получающих современное оптимальное лечение [32].

В настоящее время продолжается прицельное изучение клинических эффектов ивабрадина у пациентов с ХСН (исследование SHIFT), а также у больных со стабильной ИБС и сохраненной систолической функцией левого желудочка (исследование SIGNIFY).

Таким образом, очевидны хорошие перспективы применения селективного I_f-ингибитора у широкого круга пациентов с полиморбидной патологией, исключающей лечение другими пульсурежающими препаратами, а также в часто встречающихся случаях, когда традиционная базовая терапия не обеспечивает эффективного контроля частоты ритма сердца. Исключительный научный интерес представляет использование ивабрадина (Кораксана) как инструмента при дальнейшем изучении клинического значения ЧСС в качестве фактора риска прогрессирования кардиоваскулярной патологии и роли ЧСС как общебиологической детерминанты продолжительности жизни.

Заслуживает внимания оценка возможности применения ивабрадина у больных с повышенной ЧСС без органической патологии сердца и сосудов, а также в аритмологии при идиопатической синусовой тахикардии.

Накапливается все больше обоснованных с позиций доказательной медицины данных о самостоятельном значении ЧСС как модифицируемом факторе кардиоваскулярного риска. Поэтому наряду с совершенствованием средств фармакологической и немедикаментозной коррекции данного показателя потребуются новые диагностические подходы к количественной оценке частоты ритма, не ограничивающиеся архаичным подсчетом пульса в состоянии покоя. Их потенциал кроется в возможности извлекать клинически важную информацию о сердечном ритме в условиях меняющихся регуляторных влияний. Данная информация позволит дифференцировать лечебную тактику контроля ЧСС при разных формах кардиоваскулярной патологии.